Филип Рот. Собрание сочинений в 10 книгах

Рот (Roth), ФИЛИП [Милтон] (р. 19.III.1933, Ньюарк, Нью-Джерси) - прозаик. Выходец из семьи еврейских иммигрантов. Учился в ряде американских университетов, где впоследствии преподавал литературу. Дебютировал рассказами, появлявшимися в периодике с середины 50-х гг.; вместе с повестью "Прощай, Колумбус" (Goodbye, Columbus, 1959) они составили первую книгу прозаика, высоко оцененную критикой и удостоенную в 1960 г. Национальной книжной премии.

И в повести, и в последовавшем за ней романе "Попустительство" (Letting Go, 1962) показан конфликт молодого интеллектуала, представителя поколения, болезненно ощущающего на себе последствия маккартизма, насаждавшего идейную нетерпимость, с самодовольным мещанством и доминирующей в американском обществе той поры философией практицизма. Ироничное повествование, в котором точные бытовые и психологические зарисовки сочетаются с пародийно обыгранными штампами обывательского мышления, свидетельствовало о преимущественно сатирическом характере дарования Рота. Критика сулила ему назначение хранителя твеновских традиций. Такие предсказания получили дополнительные обоснования после выхода романа "Она была такая хорошая" (When She Was Good, 1967, рус. пер. 1971), в котором воссоздана запоминающаяся картина бесцветного провинциального существования, исподволь калечащего человеческие души.

Однако публикация романа "Болезнь Портного" (Portnoy's Complaint, 1969) опровергла подобные прогнозы. Обнаружилось, что истинное призвание Рота - проза, в основе которой трагифарсовые коллизии, порожденные специфическими обстоятельствами еврейского иммигрантского бытия. Герой Рота, исповедующийся перед врачом-психоаналитиком, в тщетной надежде избавиться от преследующей его подозрительности по отношению ко всему вокруг, а также от психологических травм детства, несет в себе неистребимые черты лицемера, убогого прагматика, и биография Портного раскрывается как естественный результат воспитания в среде, которая и под американским небом сохранила местечковую психологию с ее немыслимым смешением самонадеянности, сервилизма, ригористических запретов, окаменелых этических стереотипов, легко воспламеняющегося и столь же быстро угасающего фанфаронства.

Скандальный успех " Болезни Портного", вызвавших в адрес автора упреки в грубом эротизме и антисемитизме - и в то же время обеспечивших ему репутацию едва ли не первого прозаика своего поколения, подсказал сюжетную основу большинства произведений Рота: романа "Моя мужская жизнь" (My Life as a Man, 1974) и цикла гротескно-трагифарсовых романов, объединенных общим героем, прославленным и ненавидимым писателем Натаном Цукерманом, посягнувшим на основы основ еврейского самосознания ("Литературный негр", The Ghost Writer, 1979; "Освобожденный Цукерман", Zuckerman Unbound, 1981; "Урок анатомии", The Anatomy Lesson, 1983). В герое этого цикла, как и в писателе Питере Тарнополе, выведенном на страницах "Моей мужской жизни", распознается особая духовная "подпочва": они питомцы нью-йоркского еврейского квартала, пропитанные его атмосферой, как бы ни старались они от нее избавиться, шокируя своих читателей вторжением в сокровенное бытие собственных братьев и отцов. В одночасье прославившись талантливой книгой, они сжигают за собой мосты, попадая в положение литературных звезд, которым, впрочем, трудно соответствовать репутации бунтарей, поскольку типично национальные черты, как их понимает Рот, а также с детства укоренившиеся поведенческие нормы у них обоих слишком прочны, чтобы жест неприятия, даже подчеркнуто радикальный, обозначал настоящее преодоление подобного духовного наследства.

Истинная жизнь для них начинается после того, как этот жест сделан, но вслед ему возникает ситуация распутья, и героев преследуют сожаления о случившемся, тайные помыслы о примирении, страхи, чувство вакуума, когда отсутствуют и связь с собственным прошлым, и ощущение причастности к своему настоящему. Зримым свидетельством подобного бытия на распутье становятся присущие героям Рота цинизм, плоско гедонистический стиль жизни, приверженность к изысканному эросу как единственному способу познать свое "я", постоянная насмешка над собой и опыты конструирования "контржизни", как назван один из романов Рота на ту же тему (Counterlife, 1986).

Контржизнь - фикция, конструируемая самим автором, напрасно пытающимся себя убедить, будто она способна когда-нибудь стать реальностью – ключевое понятие для романов о Тарнополе - Цукермане, представляющих собой пародийное осмысление в принципе возможных вариантов судьбы главного героя, остающейся по существу неизменной, предопределенной всей его биографией, хотя сами версии могут оказаться чрезвычайно экстравагантными. Приспособленчество к любым обстоятельствам и любым веяниям Рот считает доминирующим мотивом всей деятельности своего центрального персонажа, поэтому и способного меняться почти до неузнаваемости, превращаясь из вчерашнего искателя дешевых блаженств в строгого пуриста, а из бунтаря в провозвестника национальной исключительности. Бурлеск для Рота наиболее органичен среди всех используемых им форм смеховой культуры.

В начале 1970-х гг. Рот обратился к жанру политической сатиры в произведениях «Наша банда» (1971) и «Большой американский роман» (1973), в котором обличается склонность американцев к мифологизации и фальсификации истории.

Бурные дискуссии в литературных кругах США вызвала книга «Операция Шейлок» (1993), в которой проводится идея «диаспоризма», заключающаяся в необходимости возвращения ашкеназских (см. Ашкеназы) евреев из Израиля в Европу в силу обреченности Государства Израиль и неизбежности новой Катастрофы. Эти мысли автор вложил в уста своего двойника, «Филипа Рота». Особняком в творчестве Рота стоят сборник интервью и эссе «Читая себя и других» (1975) и «Книга для чтения Филипа Рота» (1981).

Творчество Рота вписано в широкий контекст мировой культуры, в его произведениях чувствуется влияние таких писателей, как Н. Гоголь, Ф. Кафка, Д. Джойс, А. Чехов, И. Бабель. Живой, образный, изобилующий идишизмами и гебраизмами язык ярко воспроизводит речь разных этнических групп и социальных слоев.